Из мастерской во дворе Узбекского национального академического драматического театра доносятся стуки молотка и запах клея. Вместо яркой вывески над железной дверью скромная табличка «Ремонт обуви». Внутри мастерской непрерывно кипит работа. Повсюду лежат обрезанные куски кожи и картона, на полках горкой сложены колодки, а по углам ждут своих владельцев готовые пары обуви. Даже стены и подоконники вовлечены в процесс: на них висят мотки пряжи, эскизы и различные образцы тканей.

В прихожей можно увидеть импровизированный «музей обуви», привезённой в мастерскую. Среди «экспонатов» — от грубых сапог воинов Тамерлана до утончённых туфелек Биби-ханым из спектакля «Сезон справедливости». Ниже в ряд на ремонт выстроились башмаки исторических персонажей из других театральных постановок: Алишера Навои, Захириддина Мухаммада Бабура, Джалалиддина Мангуберды, а также туфли, сшитые для артистов Кашкадарьинского и Сурхандарьинского театров.

Обувь шьётся и ремонтируется в центре комнаты с маленьким окном. С началом рабочего дня мастерскую заполняет запах клея и резины. Сапожники привыкли к нему, но время от времени выходят во двор, чтобы проветриться и отдохнуть. Компанию им составляют актёры театра и кино, которые под пение перепёлок пьют чай, играют в шахматы и репетируют сцены из постановок.

Народный артист Узбекистана Эркин Комилов — один из постоянных гостей мастерской. Сегодня он приехал за своей парой обуви, которую пару дней назад привозил на ремонт. Артист признаётся, что именно здесь работают искусные мастера, способные сделать любую обувь на заказ: от сандалий до ботинок. Для обладателей стопы нестандартного размера это настоящее спасение. Померив кожаные туфли, Эркин-ака благодарит сапожника со словами: «У вас золотые руки».

Бахтиёру Валиеву, которого прозвали мастером на все руки, сапожное ремесло перешло от отца. Будучи ребёнком, он помогал наносить клей на подошву или шить на машинке. Времени, проведенного в компании родителя, хватило, чтобы полюбить и пойти в профессию.

«В цеху нас работало человек двадцать. Ежедневно мы изготавливали и продавали по 300-400 пар обуви. Наш доход был намного выше, чем у большинства окружающих. Помню, как знакомые начали интересоваться моим бизнесом, а я стал по-настоящему гордиться своей профессией», — вспоминает Бахтиёр-ака.

Спустя время из Китая стали массово завозить дешёвую обувь. Цех разорился, сапожник остался не у дел. Два года Бахтиёр-ака проработал на обувной фабрике № 2 у станции метро «Алмазар», а в 2005 году его друг-сапожник предложил ему вакансию в Национальном драматическом театре.

Так как это был единственный театр с сапожной мастерской, Бахтиёр-ака начал получать заказы от других театров и танцевальных коллективов. Молва об искусном мастере распространилась не только среди артистов, но и горожан — люди выстраивались в очередь. Когда Бахтиёр-ака перестал справляться с заказами, на помощь пришли его сыновья. Младший, Гайрат Зохидов, до сих пор продолжает дело отца.

По словам сапожников, обувь может многое рассказать о владельце. К примеру, люди, которые бережно к ней относятся и аккуратно носят, в обычной жизни спокойны и неторопливы. Заношенность и потёртость говорят о том, что человек, скорее всего, постоянно находится в спешке.

«В сапожном деле есть свои суеверия. Бывает, что мне приносят обувь с дыркой. Я мог бы зашить её за пару минут, но процесс затягивается на пару часов. Это значит, что я чиню обувь капризного человека. И, напротив, порой кажется, что ремонт может занять 2-3 дня, но я заканчиваю работу за 3-4 часа. Тогда я делаю вывод, что владелец — добродушный и терпеливый человек», — рассказывает Гайрат Зохидов.

Бахтиёр Валиев больше обращает внимание на то, как обувь изношена. Если подошва продавлена, а края обуви расширены, то её обладатель, скорее всего, грузный человек, который по земле ступает тяжело. Если внутренние края обуви загнуты вовнутрь, то владелец страдает плоскостопием.

«В зависимости от того, в каком состоянии принесли обувь, можно судить о воспитании и культуре человека. Некоторые даже не протирают, привозят вместе с пылью и грязью. Другие же стирают и чистят обувь до блеска, прежде чем отдать на ремонт», — говорит он.

В каком бы состоянии ни была обувь, её обязательно починят. Главное другое — чтобы владелец за ней вернулся.

«Порой нам приносят обувь на ремонт и не забирают. Скорее всего, купили обновку, либо нет времени, либо попросту забыли. Мы ничего не выбрасываем и храним на складе. Как-то раз человек вернулся за сапогами спустя четыре года. Из-за тёплой зимы в них не было нужды, а с наступлением морозов он вспомнил, что его ждут сапоги. Но их всё равно пришлось ремонтировать, потому что чем дольше обувь не носится, тем больше она приходит в негодность», — рассказывает Бахтиёр-ака.

Из-за большого количества заказов мастера делят работу между собой. За пошив отвечает Бахтиёр-ака. Резку, клейку и покраску выполняют Гайрат и Хаким, третий работник мастерской.

Дневной объём работы зависит от типа обуви. Дольше всего ремонтируются сапоги — в день мастер успевает сделать только пять пар. Ремонт туфель занимает меньше времени — до десяти пар. Быстрее и легче всего чинить мокасины — до 15 пар за день. Точный срок ремонта обуви сапожник сообщает после её осмотра.

«В среднем ремонт обуви занимает сутки. Дольше всего высыхает клей. Если обувь нужна срочно, то я остаюсь в мастерской и стараюсь закончить работу как можно быстрее, жертвуя сном и отдыхом. Выполнение заказа в срок — одно из главных требований в моей профессии», — говорит Гайрат Зохидов.

Большинство заказов поступает от мужчин. Женщины среднего возраста обувь на ремонт практически не приносят. Сапожники объясняют это тем, что, в отличие от мужчин, женщины чаще меняют обувь и носят её поочередно, от чего она изнашивается гораздо дольше.

Несмотря на большой выбор в магазинах, желающих купить обувь, сшитую вручную, достаточно.

«Качественная обувь в магазинах стоит очень дорого. Более дешёвые варианты обычно сделаны плохо и изнашиваются в течение нескольких месяцев или, в лучшем случае, одного сезона. Бывает, что через 2-3 недели носки купленная обувь в каких-то местах рвётся или трескается. Люди, для которых качество на первом месте, приходят к нам. Мы добросовестно выполняем заказы, чтобы обувь прослужила клиенту несколько лет», — объясняет Гайрат.

Мастер отмечает, что из первых рук обувь покупать значительно дешевле, чем в магазинах или на рынке. Прежде чем попасть на прилавок, обувная продукция проделывает долгий путь, пересекает границы стран, в итоге её стоимость увеличивается раза в три. К тому же продавцы могут ставить разную наценку за один и тот же товар, ссылаясь на рост цен у производителя или повышение курса доллара.

«Мы стараемся не завышать цены, даже когда обувь на рынке резко дорожает. К общей сумме затрат на сырьё и материалы прибавляем 20 тысяч сумов за работу. Пока на стоимость никто из наших клиентов не жаловался», — говорит Гайрат.

По словам сапожников, работать в мастерской театра гораздо лучше, чем на улице. Во-первых, есть стабильный заработок. Во-вторых, удобное и неизменное местоположение позволяет клиентам приходить регулярно и передавать адрес знакомым. В-третьих, уличные сапожники постоянно сталкиваются с платными проверками и вымогательством денег — руководство театра такого не допускает.

Несмотря на то, что сегодня работа сапожника заметно облегчилась: появилась новая техника, на рынке большой выбор тканей и клея, профессию выбирают, в основном, пожилые люди, и то как временную подработку. Интересующихся крайне мало. Бахтиёр-ака, вырастивший не одно поколение мастеров, недавно взял пятерых юношей на обучение, обеспечил их бесплатным обедом. Но ученики не продержались и месяца.

«Раньше мы приносили обед мастерам, лишь бы они научили нас ремеслу. Могли до двух лет работать бесплатно. Понимаю, что не все хотят становиться сапожниками, но лучше овладеть профессией, чем оставаться безработным. В будущем можно устроиться в мастерскую театра или открыть свой цех по ремонту или производству обуви», — говорит Бахтиёр-ака.

Он считает, что задача любого мастера — вырастить новое поколение мастеров. Пусть не много — лишь бы было, кому продолжить дело.

Мастера признают, что профессия сапожника уже не так востребована и не приносит такие же доходы, как раньше.

«Дешёвой обуви на рынке становится всё больше. Вместо одной пары качественной обуви люди покупают по 4-5 пар импортного товара за 300-400 тысяч сумов. Он выглядит красиво и качественно, но на деле сделан из кожзама и придёт в негодность менее чем через год. В то время как обувь ручной работы из чистой кожи прослужит до пяти лет», — рассказывает Гайрат Зохидов.

Но сапожники не жалуются — на жизнь хватает. За обувь, изготовленную для театра, они получают ежемесячную зарплату, за все остальные заказы назначают цену сами. Вне зависимости от сезона, в мастерской всегда кипит работа. Летом сапожники изготавливают сандалии и босоножки, осенью и весной наступает пора туфель, а в зимнее время на ремонт выстраиваются сапоги.

«Каждый раз, когда я вижу, как в моей обуви танцуют актёры на сцене, бегают маленькие дети, неспешно ступают старики, я чувствую, что живу не зря. Когда клиенты благодарят и благословляют меня за работу, я понимаю, что делаю что-то важное и нужное. Со стороны может показаться, что сапожное ремесло скучное, но я получаю удовольствие от каждой сделанной пары. Пока в моих руках молоток, гвозди и пара туфель — я никогда не брошу это дело», — говорит Гайрат Зохидов.

На вопрос о том, какая судьба у профессии сапожника, Бахтиёр-ака, не раздумывая, отвечает: «Пока люди будут носить обувь, наша профессия никуда не исчезнет».