С этими словами 8 марта 1927 года — в день официального начала кампании Худжум — к читателям государственной газеты «Правда Востока» обратился второй секретарь ЦК Узбекистана Акмаль Икрамов. Его слова иллюстрируют позицию местной власти в отношении женского одеяния: искоренение паранджи — панацея для раскрепощения женщин.

Сегодня Международный женский день в Узбекистане принято считать праздником женственности, утонченности и мягкости. Но для узбечек, живших в 1927 году, 8 марта был символическим началом долголетней борьбы за равноправие. Они вышли на улицы с демонстрациями, сбрасывали и сжигали свои паранджи. «К наступлению», — часто скандировали сторонники отказа от этого одеяния, активисты, политики и СМИ. Отсюда и название кампании Худжум — наступление. Однако за стойкой позицией искоренить паранджу стоят массовые убийства женщин и мужчин.

В честь Международного женского дня корреспондент «Газеты.uz» Жахонгир Азимов изучил, как главная газета своего времени «Правда Востока» освещала Худжум, что о движении пишут исследователи и какие уроки можно извлечь из истории.

Долгое время было принято считать, что женщину Востока освободила исключительно Советская власть через Худжум. Этой риторике созвучны и материалы «Правды Востока».

«Советская власть дала равноправие женщинам. Женщин народов Средней Азии она из бесправных рабов превратила в человека и гражданина великого Союза Советских Социалистических Республик», — громко провозглашается в постановлении центрального исполнительного комитета советов УзССР, которое напечатали на первой странице газеты от 8 марта 1927 года.

Образ узбекской женщины как «рабыни, спрятанной от солнца» отслеживается во всех статьях «Правды Востока». Именно эти слова использовала активистка, автор идеи Международного женского дня Клара Цеткин в поздравлении женщин Центральной Азии. «Тяжелое покрывало закрывало не только ваше лицо. Великой тяжестью оно падало на вашу душу и измученное сердце… Старый Восток, мир рабства и угнетения, закабалял женщину».

Советский партийный работник Исаак Зеленский, возглавлявший в 1929 году советский Узбекистан, в своей статье «Без колебаний» пишет, что лишь у раскрепощённых женщин есть возможность «пойти по пути культурного поъёма».

«Смешно, нелепо и реакционно думать, что можно прежде обучить всех женщин грамоте, а после провести борьбу за её раскрепощение».

«Правда Востока» переполнена стереотипными образами женщин. Причина не столько в парандже, сколько в идеологической борьбе. Паранджа стала лишь символом раскрепощения. Один из первых исследователей феномена пропаганды Гарольд Лассуэлл объяснял, что для эффективной пропаганды необходимы символы, поскольку они вызывают те или иные эмоции.

«Основной удар центр нашей агитации надо направить на паранджу. Это, понятно, не значит, что всё дело в парандже. Паранджа — только начало большой, длительной упорной работы», — писал Акмаль Икрамов в своём обращении.

Правда, создание стереотипных образов было не единственным методом пропаганды отказа от паранджи. К примеру, в статье о совещании врачей говорится о вреде этой одежды для здоровье женщин и детей. Некий профессор Осиновский отметил, что паранджа способна передать ребенку инфекции.

«Затем ребенок, находящийся под паранджой, получает недостаточное количество свежего воздуха, и, кроме того, паранджа изолирует ребенка от внешнего мира, в результате чего он получает мало впечатлений и раздражений, что задерживает развитие его психики», — сказал он.

В этой же статье приводится заключению врачей о том, что паранджа вызывает напряжение зрения, перегрев тела и кожные заболевания. Другая новостная заметка рассказывает, как местная женщина привела своего ребенка к врачу. Рядом с текстом показана её фотография с поднятым чачваном (часть женской одежды, которой покрывалось лицо), благодаря чему видно её лицо.

Другая техника — сопоставление. Альтернативой парандже была европейская одежда. Символично, что на последней странице «Правды Востока» печаталась реклама именно женских туфель, а не традиционных махси.

Но локомотивом пропаганды были личные истории женщин, сбросивших паранджу, с фотографиями их лиц. Женщины рассказывали причины отказа от паранджи. Многих в 12–14 лет выдавали замуж за взрослых мужчин, нередко 40-70 лет. Некоторые мужчины умирали вскоре после свадьбы. Отказ от паранджи для героинь историй — это внутренний бунт против несправедливости или жизненных ударов.

Другую девушку из Ферганы выдали замуж в 12 лет за незнакомого человека. Она хотела учиться, но ей не разрешал муж.

Многие истории проиллюстрированы. «Правда Востока» старалась показать альтернативный мир традиционному образу жизни: работу и учёбу. Только работать женщинам приходилось на фабриках и заводах, судя по газетным заметкам. На одной из фотографий женщина с открытым лицом перебирает коробки от сигарет на табачной фабрике. На другой — занимаются вышивкой на текстильной фабрике. Подпись к фотографиям: «Привет работницам и дехканкам Средней Азии».

8 марта 1927 года — это точка отсчета кампании Худжум, но однозначно не начало движения за раскрепощения женщин в Узбекистане. Об этом очень много написали узбекский историк Дилором Алимова и её ученица из США, автор книги The New Woman in Uzbekistan: Islam, Modernity, and Unveiling Under Communism, Марианна Камп. Учёные отмечали, что началу кампании предшествовала продолжительная борьба за равноправие женщин и мужчин. На передовой стояло прогрессивное местное население.

«Партия не закладывала фундамент для подготовки женщин к снятию паранджи. На протяжении примерно 10 лет часть прогрессистов, как женщин, так и мужчин, пыталась сделать снятие паранджи возможным и популяризировать эту практику. Однако они столкнулись с обществом, в котором религиозные лидеры проповедовали, что женщине грешно показывать своё лицо», — пишет Камп в своей книге.

В работе над своей книгой Марианна Камп разговаривала с женщинами, которые воочию видели и участвовали в Худжуме. Среди снявших паранджу до 1927 года были в основном госработницы, студентки и учителя государственных учебных заведений, а также члены семей сотрудников партии и представители движения джадидизма.

Истории женщин были созвучны с публикациями в «Правде Востока». Они хотели жизни за рамками своего дома — как минимум учебы, — но паранджа, которую надевали на девочек 12–14 лет, приравнивалась к заточению или насильному замужеству. Женщины стремились к свободе. Паранджа же становилась символом преграды на пути к обретению этой свободы.

Марианна Камп объясняет это так: «Для реформистов в исламских сообществах в начале ХХ века паранджа во многих формах становилась антитезисом модернизма». Советская пропаганда интерпретировала снятие паранджи как символ и гарант модернизма. Поэтому многие женщины и мужчины встали на сторону Худжума вопреки устоявшимся нормам.

В то время как местное население отстаивало свои права, советская власть вплоть до 1927 года не решалась предпринять какие-либо действия, уточняет американский историк.

Об этом также говорят слова Акмаля Икрамова, напечатанные в день запуска кампании в «Правде Востока»:

«Если мы сейчас выпячиваем вопрос о раскрепощении, то это, понятно, не значит, что до сих пор мы этим вопросом не занимались. Заниматься-то занимались, но не вся партия в этой работе участвовала».

«Экономический рост страны, рост сельского хозяйства, расширение посевных площадей, развитие хлопководства, шелководства, молочного хозяйства, городской промышленности — всё это требует дополнительных рабочих рук. Женщина становится необходимой рабочей силой», — пишет Икрамов.

Отсюда и объяснение, почему «Правда Востока» иллюстрировала женщин в основном за рабочими станками и тракторами. Даже годом ранее, 8 марта 1926 года «Правда Востока» жаловалась на низкое вовлечение женщин в производственные работы:

«В производство вовлечено слишком мало женщин. У нас, здесь в Ташкенте, на предприятиях они считаются единицами».

20 марта 1927 года «Правда Востока» напечатала первую сводку о результатах. В Ташкенте паранджу сняли 1755 узбечек, в Самарканде — около 750, в Коканде — 1678. Проводились агитации, собрания, митинги. Между предложениями проскальзывают сообщения об угрозах, публичном осуждении и убийствах. Марианна Камп писала, что за шесть месяцев после начала худжума 235 женщин были убиты за то, что посмели сбросить паранджу. В последующие три года, по имеющимся неполным данным, — более 2000 женщин и мужчин. Многие знают об истории Нурхон, которую зарезал собственный брат.

Дилором Алимова отмечала, что ситуацию усугубила партия, которая заставляла женщин отказываться от паранджи. Об этом также пишет Марианна Камп. Власти требовали мужчин заставлять жён снимать паранджу и грозилась исключать из партии противящихся. «Правда Востока» замалчивала этот факт.

Однако «Правда» не скрывала случаи публичного оскорбления, убийства и изнасилования, хоть и не разглашала масштабы трагедии, упоминала их лишь в небольших заметках.

«Не единичны случаи убийства, — пишет газета 7 апреля 1927 года. — Так, в кишлаке Шарихан убиты жена и муж, разрешивший ей сбросить паранджу. Убийцы арестованы».

«В кишлаке Дурмень убили мужчину за то, что он проводил агитационные работы о раскрепощении женщин». Говорится, что некий мужчина забрал у своего тестя дочь за то, что он разрешил ей снять паранджу.

Также нередкими были случаи публичных оскорблений и изнасилования. В Самарканде распространились слухи о том, что мужья, чьи жены скинут паранджу, будут расстреляны.

Больше о потерянных жизнях писал практически каждый номер женского журнала «Янги йул». Марианна Камп уточняла, что случаи убийства правильнее рассматривать аномалией в обществе, нежели устоявшейся нормой.

Ни местные интеллектуалы, ни советская власть не ожидали такой реакции общества. «Правда Востока», которая транслировала позицию партии, не взяла на себя ответственность за то, что её принудительные меры привели к гибели сотен женщин и мужчин. Ответственность всегда перекладывалась на баев, ишанов и население. Марианна Камп также отмечала, что были женщины, которые отказывались снимать паранджу, поскольку считали это «наступлением» на свои этические ценности.

Впоследствии на фоне массовых убийств, опасаясь за свою жизнь, многие женщины вновь надели паранджу. Это также видно по архивным фотографиям 1929 года. Но движение за равноправие продолжалось. В 1928 году в уголовный кодекс УзССР внесли правку, согласно которой убийство или калечение женщины, связанные с раскрепощением, наказывается восемью годами жёсткой изоляции. В 1929 году убийство женщины за отказ от паранджи приравняли к терроризму.

Глава движения Худжум в истории Узбекистана — одна из самых непростых глав. Она не просто о снятии паранджи, а цене, которую заплатили женщины Узбекистана. Но попытка истолковать Худжум однобоко равноценна её политизации.

«Решение о Худжуме можно считать „спущенным сверху"», — подчеркнула в интервью Дилором Алимова. Однако исключительно антагонизировать власть было бы неправильным, отмечают историки. «Власть добилась своего благодаря тому, что образованный сегмент женщин сами хотели отказаться от паранджи. Власть хотела дать женщинам свободу. Это такая сила, когда власть не только позволяет, но и поддерживает стремление к свободе», — дополнила она.

Худжум не спадал несмотря на то, что погибло свыше двух тысяч женщин, отмечает историк. «Большинство женщин стали подавать заявление о разводе. Это говорило о том, что женщины сами хотели выйти на свободу».

Дилором Алимова не оправдывает пороки советской власти. Она считает, что Худжум нужно исследовать с разных углов. Историк пытается раскрыть своё мнение, ссылаясь на мнение востоковеда Иванова, который написал труд «Узбечка». «Вот этот человек изучил положение женщин в 1920-х. Он пришел к мнению, что жизнь в „четырех стенах", как бы это парадоксально ни звучало, всегда побуждала женщин выйти за границы этих стен», — говорит учёный.

«Дело даже не в одежде, — подчеркивает Дилором Алимова. — Одежда — это форма. Главное — что внутри человека. В наши дни нужно помнить, что женщина должна обогащать свой внутренний мир, работать над собой. Об этом в своё время говорил джадид Абдурауф Фитрат в своём труде «Семья». Он писал, что больше всего образование и развитие нужно женщине, потому что она — воспитатель нации».

Уточнение: В статье заменена цитата, которая была неверно приписана Иссаку Зеленскому. Приносим читателям извинения за неточность.