Наша улица никогда не была идеальной, но сейчас её состояние совсем плачевное. Недавно здесь перекладывали водопроводные трубы и всё вскопали. Я снял здесь видео и выложил сторис в Instagram. Сегодня (разговор состоялся 8 февраля — ред.) в нашу махаллю приехал хоким города Гулистан, пообещал: «Приведём в порядок» — и уехал. Посмотрим, что из этого выйдет. Даже не могу вспомнить, когда нашу улицу в последний раз асфальтировали.

Сейчас я, в основном, живу в Ташкенте. В Гулистан приезжаю редко. Что может порадовать человека, который вернулся в город, где родился и вырос? Воспоминания.

На самом деле, эти места были ценны своей атмосферой, людьми. Например, в канун Нового года кто-то из соседей устанавливал праздничную ёлку прямо посреди улицы, все выходили и праздновали вместе. Чувствовалась особая сплочённость, единство. Это была настоящая махалля в духе старых времён.

А сейчас многие уехали. Посмотрите на дома. Они выглядят заброшенными, будто в них никто не живёт. Такие тоже есть, конечно — выставлены на продажу. В других продолжают жить люди. Но стены домов быстро поддаются коррозии из-за соли, отчего жильё и выглядит покинутым. Раньше здесь были Мирзачульские болота. Грунтовые воды очень близко к поверхности. Копнёшь на метр — и сразу выступит вода.

Молодёжи в нашей махалле мало, потому что здесь трудно найти работу или заниматься бизнесом. Только начнёшь какое-то дело, сразу же появляются те, кто попытается помешать. У предпринимателей много препон и мало защиты. Многие ищут лёгкие деньги, поэтому и неприятности случаются. Люди не видят перспектив, вот и уезжают.

Детских садиков рядом с магазином Шухрата-ака два. Маленький Конста ходил в ДОУ №5. В эти дни в нём заканчивают ремонтные работы, начатые при содействии известного выпускника.

«Это мой первый детский садик, — говорит Шариф. — Недавно мы сняли здесь видео, чтобы показать, в каком состоянии находилось здание. В полу были огромные дыры, как в фильмах ужасов. Мы немного покритиковали, чтобы привлечь внимание ответственных».

Двое выходят из ворот детского сада и обеспокоенно спрашивают: «Что вы снимаете? Где вы собираетесь это публиковать?». Один из них — прораб — не узнаёт в Консте звезду. Рэпер объясняет, что многие неравнодушные люди добивались ремонта детского сада, привлекали внимание к аварийному состоянию здания, и он был одним из них.

Мы уже прощались, когда подошёл сторож, чтобы строго нас отчитать: «Нельзя заходить и фотографировать без разрешения!» Выговор прервал прораб: «Он же говорит, что отсюда. Разве ты его не узнаёшь?» Сторожу понадобилось немного времени, чтобы вспомнить. Наконец он протянул: «А-а, знаю, блогер же».

Многие гулистанцы ассоциируют Консту, в первую очередь, с блогерством. Для жителей родной махалли он стал своего рода рупором, с помощью которого решаются локальные проблемы. О них он не только поёт, но и снимает ролики для своей Instagram-страницы. Люди верят, что благодаря Шарифу эти проблемы решатся. Где бы мы ни были — в кофейне или на перекрёстке, Консту спрашивают: «Когда починят дорогу? Что говорит хоким?» Никто не задаёт вопросы о творчестве, не интересуется, когда выйдут новые песни.

«Наверное, хоть какая-то польза от меня есть. Но в махалле живут люди, которые делают для других гораздо больше», — убеждён Шариф.

«Вот это “Асфальт кўча”, о которой я пою в песне “Менинг Гулистоним” (“Мой Гулистан”)», — говорит Конста, когда мы сворачиваем с Согдианы в проезд Беруний. — «Лет 10-15 назад, когда в нашей махалле не было ни одной асфальтированной улицы, один богатый человек постелил асфальт на Беруний. Потом здесь захотели провести водопровод, и покрытие испортили».

Повреждение проезжей части неожиданно принесло пользу. По гладкой, как взлётно-посадочная полоса, улице гоняли машины, теперь же автомобилистам приходится сбавлять скорость. Плохие дороги — узбекистанский метод успокоения движения.

По словам Шарифа, жители домов у недавно асфальтированных улиц просят власти установить «лежачих полицейских». До тех пор, пока в стране не начнут применять современные подходы для успокоения трафика, благоустройство будет нести с собой смертельную опасность.

В Гулистане Конста пользуется бешеной популярностью. Его портреты рисуют на заборах, пишут на стенах строчки из песен. Мальчишки прерывают игру в футбол, чтобы сфотографироваться с кумиром, девушки смущённо улыбаются, ровесники или люди старшего возраста оборачиваются: «Это он или кто-то другой?». Какой-то мальчик подошёл к Консте, попросил милостыню. Шариф говорит, что у него с собой нет наличных. «Но вы же поёте песни!» — удивляется мальчик.

«Когда я был маленьким, меня многие знали. Пусть не во всём Гулистане, но в нашей махалле, на базаре точно. В шестом классе я продавал компот из кураги на рынке возле мечети, который снесли. Это был натуральный и дорогой напиток. Я не использовал сахарин — только самый сладкий урюк и нават. Пока другие просили за косушку 200 сумов, я продавал стакан за 300. Аксакалы, который приходили в мечеть, перед молитвой пили только мой компот. Такого ни у кого не было ни тогда, нет и сейчас», — говорит Шарифжон.

Славу предприимчивому Абдуллаеву в юном возрасте принёс не только компот. В махалле его знали и как заядлого любителя компьютерных игр, кем он по сей день и остаётся.

«Я — лютый задрот. Даже уроки прогуливал, чтобы пойти поиграть», — рассказывает он. — «Начинал с Red Alert, потом были Generals, WarCraft, Dota. Позже я перешёл на Lineage. Потрясающая, сумасшедшая игра! Мы буквально жили в ней».

Среди гулистанских геймеров Шарифа знали под ником Эшон-2. Появилось прозвище ещё в школе: Абдуллаевых в классе было двое — будущий Конста и мальчик по имени Худояр, который называл себя Эшоном. Друзья в шутку Абдуллаевых пронумеровали: Худояр стал Эшоном-1, Шариф — Эшоном-2.

«Когда я создавал персонажа в игре, один мой весёлый друг дал мне никнейм "Эшон-2". Так он и прижился. Я настолько привык к тому, что меня зовут Эшоном, что мой первый музыкальный псевдоним был похож на этот ник. Подумав, я от него отказался. Эшон-2 — отличный детский прикол, но для жизни не годится. Ладно бы ещё Эшон, но Эшон-2 — что это вообще такое?», — смеётся Конста.

По ощущениям Шарифа, у его нынешней популярности есть свои недостатки. Он заметил, что с её приходом отношение к нему многих знакомых изменилось.

Площадь соборной мечети — место, где прошло наше детство. Когда-то здесь был пешеходный мост (снесён в 2015 году — ред.), и мы играли на рынке (снесён в 2017 году — ред.) вдоль дороги до конца рабочего дня продавцов. После того, как базар закрыли, играли в футбол на площадке рядом с общежитием. Месте, где сейчас парковка, тоже было частью базара, в другой стороне стояли дома.

Говорят, что нет ничего хуже, чем разрушить базар и кладбище. Я бы добавил сюда снос пешеходного моста. Тот наш мост был стратегически удачным решением: он объединял два рынка, разделённых железной дорогой. Выходя с вокзала, человек мог по мосту спуститься к любому из них, сделать покупки и пойти домой. Новый пешеходный мост, по которому можно пересечь и автомобильную, и железную дороги, находится в отдалении от базара, мечети и вокзала. Если в другом месте автомобильную дорогу ещё можно перейти, то железную — никак. Людям приходится искать другие пути: садится за руль, брать такси или добираться на маршрутке. Идеи, реализованные на месте рынка, не работают.

Любой рэпер, который пишет и читает о своём городе, раскритиковал бы снос удобного пешеходного моста. В Гулистане он стал отправной точкой для последующих разрушений, которые коснулись не только чьих-то детских воспоминаний. Я считаю, что от сноса моста пострадала и экономика.

Привычка петь тоже из детства. Я любил песни Равшана Сабирова, Тахира Садыкова, группы «Сахар». Они довольно сложные. Сейчас, когда я пишу что-то для наших рок-исполнителей и записываю «демку» (черновая запись) со своим голосом, они говорят: «О, классно спели». Я отвечаю, что начинал с этого.

Во времена, когда я работал на базаре, мы искали студии звукозаписи по всему Гулистану. А сейчас приезжаем сюда с гастролями. Концерты в регионах кажутся делом малоприбыльным, но мы хотим это изменить. Наши турне могут стать примером для других артистов.

Сейчас никто не организует такие сольные концерты, потому что они себя действительно не оправдывают. А вот концерты, которые устраиваю я, приносят прибыль, потому что я умею привлекать спонсоров. Без них выгоды бы не было. Спонсоры помогают нам сбивать цены на билеты, чтобы каждый мог позволить себе пойти на концерт. Я верю, что однажды придёт день, когда люди будут готовы платить за впечатления реальную стоимость и не будут возмущаться стоимостью билетов. Напротив, они скажут: «Никогда в жизни не бывал на концерте круче!».

Именно так говорили гулистанцы в прошлом году, когда мы перед ними выступили. Признаться, Гулистан — самый сложный город в плане решения административных вопросов, связанных с организацией концертов. К сожалению, здесь встречаются ответственные лица, которые только усложняют твою работу. Хотя я всего лишь человек, который приехал выступить перед жителями Гулистана и порадовать их.

«Вот отсюда начинается интересная часть города, — говорит Конста, когда мы идём по улице Ислама Каримова. — «Здесь находится драматический театр. У него очень интересное здание, само место легендарное. Дальше — хокимият. Сразу чувствуется, да?» — шутит он.

Дорога, ведущая к зданию администрации, перекрыта.

Вдоль парка тянется и ведёт к каналу Дустлик улица Алишера Навои. Это самое зелёное место Гулистана. Деревья здесь не такие высокие, как чинары на одноимённой улице в Ташкенте, но достаточно тенистые, чтобы спасаться под ними от жары. По словам Консты, гулять по улице приятно и осенью.

«Это чтобы не думали, что мы только плохое показываем. Хорошее часто находится рядом, в пяти шагах», — говорит Шариф.

«Круто, да?!» — восторгается он, когда мы подходим к каналу. — «Сейчас бы окунуться».

Дустлик выглядит и ведёт себя как настоящая городская река. Канал полноводный, широкий — сравнение не в пользу столичного Анхора.

«Здесь просто отлично», — улыбается артист, и с ним сложно не согласиться.

Горбатый мост, перекинутый через Дустлик, — одна из городских достопримечательностей. Каждый год после школьного выпускного вечера парни собирались здесь и прыгали в воду. Такая же традиция существовала в Ташкенте, когда ребята с моста Урда прыгали в Анхор. Не знаю, сохранилась ли она до наших дней здесь, в Гулистане.

В целом, гулять по набережной — реально кайфово. Особенно красиво по вечерам, когда в городе не включают режим экономии электроэнергии и повсюду мягко светятся фонари.

Мне очень нравится Старый город Бухары. Люблю там гулять, зайти в кофейню, посидеть. Однако в исторической части города, где гуляют туристы, не так много мест, где варят приличный кофе.

Самый ужасный американо, наверное, делают в Самарканде, в заведении, которое находится в роще перед Регистаном. Как будто не кофе пьёшь, а ржавчину. Сам город, конечно, интересный, но он не так хорош, как Бухара. Бухара — это кайф!

Хива мне нравится. Ургенч — спокойный, уютный город. В Карши тоже не испытываю никакого дискомфорта. Я привык и адаптировался к этим городам. В них я всегда точно знаю, где позавтракаю, где выпью кофе и где погуляю. Концерты в этих городах проходят хорошо.

Как ни парадоксально, но лучший кофе в Гулистане, по мнению Консты, делают в комплексе «Регистан».

«Я его так расхвалил, что теперь боюсь: вдруг бариста сменился, и кофе испортился», — переживает Шариф. — «Ещё здесь лучшее мороженое. Оно просто супер! Бомба! Летом за ним выстраивается очередь».

Конста заказывает флэт-уайт, наш фотограф Евгений Сорочин — раф, который сегодня не делают.

«Как так? Я вас так по дороге расхваливал», — негодует Шариф.

Официантка Саша возвращается с напитками. На стакане артиста написано Konsta.uz. Она говорит, что бариста Далер — его фанат, и включает в зале клип на песню Консты «Сенгача».

Позади нашего стола стоит пианино, рядом гитара. Не ожидаешь увидеть их в Гулистане.

«Нет, я не умею играть», — признаётся Конста. — «Но я кайфую от звуков любых музыкальных инструментов. Люблю укулеле, гитару, особенно fingerstyle (особая техника игры на инструменте, которая заключается в извлечении звука исключительно пальцами — ред.)».

В то же время Шариф обращает внимание, что в его плейлисте на Yandex Music больше музыки для клавишных инструментов, чем для струнных. Он включает одну из них. Это «Una Mattina» Людовико Эйнауди.

На мой взгляд, Гулистан — это узбекское гетто. Оглядываясь на нашу молодость, я вспоминаю, с какими трудностями, проблемами мы сталкивались. Порой даже случались правонарушения. Ничего с этим не поделать — жизнь такая, нужно было зарабатывать, выживать. Большой удачей считалось, когда удавалось получить лишние 50 или 100 долларов. Эти деньги позволяли нам чувствовать себя очень счастливым. В то время у нас были совсем другие ценности.

И сейчас среди нас живут люди, у которых есть проблемы с законом. Было бы неправильно называть их всех «плохими». На самом деле большинство из них — действительно хорошие люди, просто кто-то где-то оступился: занимался обменом валюты, торговал пиротехникой. Всё это относится к правонарушениям. Но в то время мы, люди в небольшом городе, так зарабатывали, выживали. Другого выхода не было.

Непростое коллективное прошлое влияет на атмосферу в городе, настроение и характер жителей, особенно молодёжи. Я и сам бунтарь по духу. Пытаюсь бороться, менять устоявшиеся правила. Моя непокорная натура проявилась в творчестве, а у кого-то бунтарство может выражаться совсем иначе

Когда мы выходим перекусить «чем-нибудь из детства Консты», он рассказывает, что с появлением ребёнка почувствовал, каково это — бояться за жизнь.

Ситуация на дорогах — не единственное сходство между Гулистаном и Ташкентом. Как и в столице, в родном городе Шарифа мало деревьев и большое количество строек. Пыли столько, что временами город напоминает Мирзачуль.

Главный недостаток города — скука. Здесь мало развлечений, возможностей для досуга. Развлекательных мероприятий почти нет, большинство жителей живёт заботами о хлебе насущном. Для кого-то выходом становится алкоголь — снимает напряжение. Но в целом люди здесь очень простые и искренние.

В столице мне нравится метро. Оно красивое, в нём хочется гулять. Только в тесноте ездить неприятно — как сельдь в банке, никакой романтики. Машину водить не хочется — голову сломаешь, пока найдёшь, где припарковаться. В Ташкенте больше всего мне нравится ходить пешком. Это здорово! Просто идёшь и смотришь на мир вокруг. Иногда выхожу из метро “Ойбек”, иду пешком до улицы Тараса Шевченко или ЦУМа, ТЦ “Пойтахт” — и везде нахожу кофе. Мне нравятся эти маршруты.

Мы проходим мимо легендарной гулистанской пирожковой. Шариф рассказывает, что один его знакомый не стал открывать свою пирожковую, чтобы не конкурировать с культовой.

«В моём районе готовят отличную самсу, но к тому моменту, когда мы до неё дойдём, она уже закроется. Лучше поедим хот-дог в лепёшке с колбасой вместо сосиски», — продолжает кулинарную тему Конста.

Оригинальные хот-доги в лепёшке — гастрономическую достопримечательность Гулистана — готовят в тесном магазине с вывеской «ХОН», который находится около АЗС. У порога висит плакат с изображением диджея King Macarella. Подростки снаружи шепчутся: «Это Конста?». Шариф просит карту для оплаты покупки, продавец Умиджон достаёт колоду.

«Я прошу для оплаты, а не игральные», — смеётся Конста. Так выясняется, что расплатиться через приложение не получится.

Конста заказывает хот-дог с колбасой. Сосиски, в качестве альтернативы, в меню тоже есть, но колбаса дешевле.

Продавец достаёт «Айфон», но сделать фото не удаётся, достаёт «Андроид» — в центре дисплея белая полоса.

— Что с твоим телефоном? — спрашивает его рэпер.

— Сейчас проблем нет только у покойников, — словно в ответ на вопрос доносятся голоса с улицы.

Мне интересно, специалистами какого профиля являются хокимы. Они экономисты? Маркетологи? Урбанисты? Почему каждый раз для воплощения «новых идей» они выбирают места, которые стали частью жизни большого количества людей? Каких-то символов, которые впитались в кровь, встроились в ДНК? По их «новым планам» люди должны переходить железную дорогу не через этот мост, а через другой; рынок должен быть не там, где люди привыкли, а в другом месте. Наш рынок был хорошим, его можно было сделать красивее, не сравнивая с землёй.

Городам нужно позволить развиваться естественным образом. Город может справиться сам, без посторонних, которым «виднее». У всякого города есть свои естественные преимущества. Их не нужно разрушать. Нельзя до неузнаваемости менять город. Это уничтожает его сущность, душу. Если хочешь что-то построить, ищи свободное место. Зачем трогать то, что работает?

Городам необязательно нравиться хокимам, они должны нравиться своим жителям. Как и вода, город найдёт свой путь к развитию. Просто ему не нужно мешать. Если на рынке работают 100 предпринимателей, и каждый из них трудоустраивает 10 человек, это уже большое дело — 1000 рабочих мест. Зачем сносить или переносить такой рынок?

В таких городах, как Гулистан, изменения должны быть осторожными. У многих предпринимателей здесь нет заначки на чёрный день. Если ты неправильно организуешь перенос, ты несёшь ответственность перед многими людьми. Поэтому лучше оставить всё как есть. Да, это может быть не очень красиво, может не соответствовать представлениям о совершенном. Хотите помочь, если есть такая возможность? Не разрушайте те же рынки, а просто займитесь их благоустройством. Потому что все эти предприниматели работают на экономику, платят налоги, создают рабочие места. Стране невыгодно строить им преграды.

Гулистан, как и вся Сырдарьинская область — это место, которое может «взлететь», которое должно «взлететь». Только как будто что-то не складывается. Народ здесь простой, трудолюбивый, добродушный. Говорят, что в нашу махаллю собирается приехать хоким области [Эркинжон Турдимов]. Сейчас к нему у всех положительное отношение. То, что люди знают, кто он такой — это уже хороший знак. Они не говорят: «Один ушёл, другой пришёл», «Хоким не видел, как мы живём». Всё, что я слышу — это слова «теперь всё будет хорошо». Есть у людей какая-то надежда.