До 2022 года система скорой медицинской помощи в Узбекистане состояла из отдельных подразделений, так называемых «неотложек», и не имела централизованной структуры. Подстанции вместе с оборудованием, машинами, препаратами и даже сотрудниками принадлежали разным структурам, что создавало неудобства для граждан. После масштабной реформы в 2022 году появился Республиканский центр скорой медицинской помощи с 14 региональными филиалами. Служба 103 получила единую структуру, что позволило значительно повысить уровень оснащения, оперативности и качества оказания медицинской помощи. В системе увеличилось число медработников и автомобилей, а автоматизация процессов ускорила работу бригад.

Согласно статистике Республиканского центра, за прошлый год поступило около 13,5 миллиона вызовов — фактически каждый третий гражданин страны хотя бы раз обращался за медицинской помощью. Только за первый квартал текущего года зарегистрировано более 3,3 миллиона вызовов, из которых почти 2,4 миллиона классифицированы как экстренные. Среди них — не только неотложные состояния, но и помощь при хронических заболеваниях, родах, а также медицинские перевозки.

Сегодня по всей стране дежурят 2857 бригад скорой помощи, из которых более 300 базируются в столице. На каждую бригаду приходится 13 тысяч жителей. А на каждый район по одной подстанции. Команды медиков работают круглосуточно по всей республике, без выходных и праздников.

Время восемь утра. Подстанция скорой медицинской помощи №11 Юнусабадского района на массиве Ц-4. Бригада только заступила на смену. Каждый день её состав меняется. В зависимости от ситуации и потребностей иногда в команде работает и врач, и фельдшер, а иногда только фельдшер. Сегодня на дежурство заступили трое: врач Нуритдин Захидов, фельдшер Лев Колмаков и водитель Ихтиёр Ахмадов.

Колмаков и Захидов входят в состав реанимационной бригады — самой оснащённой и опытной среди экстренных команд. В отличие от общепрофильных бригад, реанимационная выезжает на самые тяжёлые вызовы, где счёт идёт на минуты: аварии, остановка сердца, потеря сознания, травмы, угрожающие жизни состояния. Они ещё не знают, сколько будет вызовов, и с какими пациентами им предстоит столкнуться. Но ясно одно: эти 24 часа работы не будут похожи на предыдущие.

Прибыв на подстанцию, врачи в первую очередь проверяют оснащение машины скорой помощи. На вооружении бригад находятся различные модели автомобилей, каждая из которых оборудована и адаптирована для работы в различных условиях. Лев Колмаков более десяти лет работает фельдшером на этой подстанции и знает транспорт скорой от и до. Он подходит к реанимобилю — большому белому Ford Transit с мигающим маячком на крыше.

«Каждая такая машина — это компактная реанимация на колёсах. Внутри салона находятся медицинские укладки, носилки, шины, баллоны с кислородом, сонатор, дефибриллятор, аппарат искусственной вентиляции лёгких, а также монитор, который позволяет отслеживать давление, пульс и другие жизненные показатели пациента, — показывает фельдшер. — В машине предусмотрено как внутреннее, так и внешнее освещение — последнее особенно важно, если помощь приходится оказывать в тёмное время суток».

Затем Колмаков приступает к проверке реанимационной сумки. У каждой бригады в медицинской укладке есть всё необходимое для оказания первой помощи, но в зависимости от задач и условий работы её содержимое может немного отличаться. В реанимационной сумке находится всё, что может понадобиться в экстренных ситуациях: тонометр, фонендоскоп, пульсоксиметр, шприцы разных объёмов, системы для капельниц, физраствор для восполнения объёма жидкости, перевязочные материалы и препараты для интенсивной терапии.

В конце каждой смены бригада пополняет запасы лекарственных средств и проверяет медицинское оборудование. Это правило: даже если что-то использовали только один раз, всё должно быть восполнено. Принимающая смену команда обязана убедиться, что все инструменты в рабочем состоянии, медикаменты на месте и с действующим сроком годности. Если каких-то препаратов не хватает, за ними отправляются в отдел комплектации, где хранится более 70 наименований лекарственных средств. Врач фиксирует в планшете использование каждого препарата. Расходы автоматически отображаются в общей системе. Это позволяет мониторить оборот медикаментов во время каждого вызова.

«Благодаря автоматизации специалисты в реальном времени следят за тем, сколько и где используется препаратов и анализируют причины изменения спроса. В системе всё прозрачно — от поступления любого препарата до его использования и списания. Закупленные лекарства сначала поступают к главному фельдшеру центра, затем передаются на подстанции, где заведующие распределяют их по бригадам. Если какого-либо препарата становится мало, запас пополняется заранее, чтобы исключить ситуацию дефицита в экстренном случае. Это обеспечивает бесперебойную работу и постоянное наличие необходимых лекарств», — рассказывает Нуритдин Захидов.

Он работает в скорой помощи уже 30 лет. По его словам, за это время на подстанции многое изменилось: и машины стали лучше, и оборудование современнее, и сами лекарства другие. Но одно остаётся неизменным — ответственность за человеческую жизнь.

Параллельно с медиками осмотр проводит и Ихтиёр Ахмадов. Он почти семь лет за рулём скорой. В автопарке подстанции за каждым водителем закреплена своя машина. Первым делом Ихтиёр открывает капот своего реанимобиля №943 и проверяет техсостояние. Затем начинается заправка: к подстанции подъезжает автоцистерна, из которой при помощи заправочного пистолета заправляют машины скорой. Это позволяет сэкономить топливо и время, чтобы в любой момент машина была готова выехать на вызов.

После этого Ихтиёр Ахмадов настраивает навигатор в салоне и делает первую запись в путевом листе. В течение смены он будет вносить в него все вызовы, указывать время их поступления и выполнения. В конце дежурства этот лист он сдаёт в транспортный отдел.

Подготовка к смене занимает не более 5 минут, но за это время каждый из членов бригады настраивается на рабочий ритм. Без лишних слов, быстро и точно, как слаженная команда. Закончив с медицинской укладкой, медики идут обратно в здание подстанции — получают планшет с доступом к системе вызовов, оформляют документы о вступлении на смену и проводят короткое пятиминутное собрание.

На 11-й подстанции базируются Республиканский центр скорой помощи и городской колл-центр. Его называют сердцем всей системы. Телефон не умолкает ни на минуту. Операторы принимают звонки один за другим. Голос в наушниках сменяется новым — срочным, обеспокоенным, порой сбивчивым.

«Здравствуйте, скорая помощь, что случилось?», — спрашивает диспетчер, одновременно щёлкая мышкой.

Система автоматически определяет координаты звонящего, подсвечивает район и все свободные бригады на карте города. Рядом появляется электронная форма, куда оператор вносит данные по вызову: имя пациента, возраст, характер жалоб, уровень срочности. Иногда диспетчер задаёт уточняющие вопросы: о наличии хронических заболеваний, приёме каких-то препаратов, случалось ли подобное с пациентом ранее и т.д. Как только форма заполнена — клик мыши, и вызов уходит на ближайшую подстанцию, обслуживающую соответствующий район. Если в этом районе нет свободных бригад, вызов может быть перенаправлен в соседние.​

Систему экстренной помощи продолжают совершенствовать. В скором времени в колл-центрах появятся онлайн-консультации. Опытные врачи разных специальностей будут консультировать пациентов по телефону. В ряде случаев это позволит обойтись без выезда бригады скорой помощи, разгрузив систему и ускорив помощь тем, кто действительно в ней нуждается.

«В каждом районе города есть своя подстанция, где работают общепрофильные (линейные) бригады. Они выезжают на обычные вызовы — например, повышенное давление или температура. Если линейная бригада на месте видит, что пациент в тяжёлом состоянии, медики сразу связываются с колл-центром и запрашивают реанимационную бригаду. Диспетчер решает, кому передать вызов, а при возникновении затруднений обращается к старшему дежурному врачу», — объясняет врач реанимационной бригады Нуритдин Захидов.

Распределение вызовов между бригадами осуществляется с учётом нескольких факторов: срочности обращения, состояния пациента и географической близости бригады к месту происшествия. Если свободны несколько бригад, приоритет отдаётся той, что дольше без вызовов — так нагрузка на медиков распределяется равномерно.

Однако в экстренных ситуациях, когда все бригады заняты, диспетчеры направляют ближайшую доступную реанимационную команду, даже если она принадлежит другой подстанции или административному району. Это обеспечивает максимально быстрое реагирование и минимизирует время ожидания для пациентов. ​

«Бывает, мы уже едем на вызов, но если где-то неподалёку появляется более сложный и приоритетный, нас могут снять с текущего и отправить на тот, что требует срочной помощи. А на изначальный вызов направляют другую бригаду поблизости. Иногда на место сначала выезжает врач общей практики, входящий в состав линейной бригады, чтобы оказать первую помощь. А мы приезжаем следом и берём на себя уже реанимационные действия», — разъясняет Лев Колмаков.

По степени срочности вызовы делят на четыре категории. Самые тяжёлые случаи — остановка сердца, инсульт, инфаркт, тяжёлые травмы — относятся к первой категории. Во вторую категорию попадают состояния, которые могут быстро ухудшиться без помощи, например, обострение хронических болезней или высокая температура у маленьких детей. Третья категория — это менее опасные случаи, такие как лёгкие травмы, повышение давления или температура. В четвёртую категорию включают вызовы без явной угрозы жизни и здоровья. В рабочее время такими случаями могут заниматься мобильные бригады поликлиник, чтобы не перегружать скорую помощь.

«Сейчас на любой вызов обязательно выезжает бригада скорой помощи, независимо от его срочности, — рассказывает замдиректор центра Нозимжон Далибаев. — В будущем мы планируем внедрить автоматизированную трёхуровневую систему сортировки вызовов. Она позволит заранее определять, насколько срочная ситуация у пациента, и направлять на место ту бригаду, которая подходит именно для его случая. Сначала систему тестово запустим в Ташкенте, а затем будем распространять в других регионах».

Время близится к девяти утра. На планшет врача поступает первый вызов — короткий звуковой сигнал, который будет звучать, пока его не примут. Помощь требуется пожилой женщине с подозрением на сердечный приступ. У бригады есть ровно две минуты, чтобы покинуть подстанцию с момента поступления вызова. Если задержаться, в системе появляется красное предупреждение — это знак, что вызов принят с опозданием. Руководство видит такие сигналы и учитывает их при оценке работы бригад.

Меньше чем через минуту вся бригада уже в машине и отправляется в путь. В салоне — привычная тишина: каждый занят своим делом. Пока водитель ведёт машину, медики проверяют укладку, готовят необходимые препараты и надевают перчатки.

«Когда мы только начинали работать, у нас под рукой был справочник Чазова по неотложной помощи. Как что-то случается, сразу туда. По нему учились, старались держать всё в голове, всё проверять, — говорит Нуритдин Захидов. — Теперь, когда спрашивают: “Куда едем?” — отвечаем: “На месте разберёмся.” Потому что знаем, что вызов к пациенту без сознания может оказаться просто повышенной температурой, а “несерьёзная” жалоба — критическим состоянием. Реальность всегда полнее диспетчерского описания. Те, кто давно работает на скорой, уже всё понимают с порога. Достаточно взглянуть на повод вызова и возраст пациента, чтобы понять, чего ожидать. По симптомам сразу считываем, что у человека болит и что с ним случилось. Это “чутьё” нарабатывается с годами».

Женщина в сознании, её состояние стабильное, но требуется коррекция давления. Врач вводит базовую терапию: раствор папаверина и дибазола внутримышечно. Дополнительная госпитализация не требуется.

«Есть пациенты с хроническими заболеваниями, которые вызывают скорую по пять-шесть раз в день — давление померить, укол сделать, капельницу поставить. Мы понимаем, что им тяжело, но скорая помощь не предназначена для постоянного обслуживания таких случаев. Было бы гораздо эффективнее, если бы при поликлиниках действовали свои выездные службы или участковая скорая, которая могла бы наблюдать и поддерживать таких пациентов на регулярной основе. Это бы разгрузило экстренные бригады», — утверждает Нуритдин Захидов.

По словам врача, подобного рода «ложные» вызовы — это частая проблема. Люди нередко вызывают скорую по незначительным поводам, не осознавая, что это отнимает ресурсы. Бывает, что бригада приезжает на вызов, где сообщают о возможной угрозе жизни, а на деле у пациента всего лишь повышенная температура.

«Низкий процент госпитализаций по итогам вызовов говорит сам за себя — большая часть пациентов могла бы обойтись без вмешательства скорой помощи», — подчёркивает врач.

После оформления карты вызова команда возвращается в реанимобиль. Поскольку других вызовов не поступает, она отправляется обратно на подстанцию.

«Если вызовов нет, мы возвращаемся на подстанцию. Она расположена в центре, и оттуда до любого района добраться быстрее. А если застрять где-то на окраине — пока доедешь на следующий вызов, уже полгорода в пробке встанет», — поясняет Захидов.

В 10 часов на планшет врача поступает второй вызов. Бригада отправляется к пожилому мужчине, почувствовавшему резкое ухудшение самочувствия. По прибытии водитель не может сразу найти нужный адрес. Телефон жильцов отключён, а улица на карте уже значится под новым названием, хотя в базе скорой помощи числится по-старому. Уходит несколько минут на поиски. Наконец соседи помогают найти дом пациента.

«Работу чаще всего тормозят, казалось бы, элементарные вещи — неправильно указанный адрес. Вызывающие сами толком не знают, где они живут. А потом ищи их по району. Бывает, подъезжаем быстро, а потом стоим у входа, потому что код от двери жители сказать забыли. Пытаемся дозвониться или докричаться до кого-то с открытым окном. Подъезды перекрыты — где деревом, где шлагбаумом, а где машинами. Реанимобиль проехать не может, и нам приходится идти пешком с тяжёлой укладкой и аппаратами по 10 кг, пока счёт идёт на минуты», — жалуется врач.

Пожилой мужчина лежит на диване, его лицо невыразительное, в глазах растерянность. Поначалу состояние пациента показалось близким несерьёзным. Жена сомневалась, стоит ли вызывать скорую. Но решение всё же было принято — и, как оказалось, своевременно. Повторный инсульт. Мужчина уже дважды переносил его.

Врач быстро осматривает пациента. Давление у него 220 на 120 — катастрофически высокое. Состояние требует срочной госпитализации. Фельдшер проводит базовую стабилизацию и снижает давление до 170–180. Этого достаточно, чтобы подготовить пациента к транспортировке. После короткой фиксации показателей и состояния, бригада вывозит мужчину на госпитализацию в Городскую клиническую больницу №7 (бывшая 17-я).

«Решение о госпитализации в бригаде принимает врач. Он оценивает общее состояние пациента, его транспортабельность и необходимость стационарного лечения — иногда помощь можно оказать и на дому. Если нужна госпитализация, то наша обязанность организовать транспортировку пациента. Нередко приходится самим поднимать пациентов или звать на помощь водителя и соседей, потому что родственники помогают не всегда. А больные бывают разные: без сознания, с избыточным весом. Поэтому работа на скорой требует не только медицинских знаний, но и хорошей физической подготовки», — говорит Лев Колмаков.

После возвращения на подстанцию у врачей появляется немного времени, чтобы перевести дух. В комнате отдыха можно прилечь и немного поспать, на кухне — перекусить или выпить чаю.

Когда вызовы идут один за другим, кушать приходится прямо на ходу, а отдых сводится к короткому полудрёму в машине между адресами. Но врачи не жалуются, ведь к такому режиму они давно привыкли и воспринимают его как часть своей работы.

Следующий вызов поступает в час дня из семейной поликлиники № 7. Мужчина средних лет с неврологической симптоматикой. Накануне почувствовал онемение в левой руке, но понадеялся, что пройдёт. Сегодня его состояние резко ухудшилось, и он обратился в поликлинику.

«Очень часто люди тянут до последнего. Они не ходят в поликлиники, не обследуются вовремя, а когда появляется боль — ждут, что она пройдёт сама, или начинают заниматься самолечением. А потом вызывают скорую, когда человек уже при смерти. Был случай: две сестры отравились уличной едой, а родители решили лечить их дома — поили активированным углём и ждали, что станет лучше. Старшую мы ещё успели спасти, а младшая умерла до нашего приезда», — с сожалением вспоминает Захидов.

Врачи в поликлинике попытались измерить мужчине давление, но ошиблись с показателями из-за аритмии. Затем пациента отправили в процедурный кабинет, где не смогли даже снять ЭКГ — аппарата не оказалось. После выявления признаков острого нарушения мозгового кровообращения, ему вызвали скорую.

Когда бригада прибыла, картина уже была ясна: пациент не может сфокусировать взгляд — наблюдается паралич взора в сторону. Это характерный признак ишемического инсульта. Правая сторона тела в гипертонусе. Состояние тяжёлое, но стабильное: давление 200 на 120.

Врач скорой вводит раствор магния. Более серьёзная медикаментозная коррекция на этом этапе не проводится. Сначала важно точно определить характер инсульта, и пациента решают отправить на госпитализацию. Но в последний момент он начинает отказываться, говоря, что ему стало лучше. Врачам удаётся убедить пациента, что госпитализация — необходимая мера, и его отвозят в Городскую клиническую больницу № 4 имени Иргашева.

«Если пациент категорически отказывается от госпитализации, мы, конечно, стараемся уговорить его. Причины отказов бывают разные: кто-то капризничает, кто-то боится расходов, а кто-то начинает выбирать больницы. После того, как мы уедем, они скорее всего вызовут бригаду повторно, но время будет упущено, и больной окажется под гораздо большим риском», — говорит Захидов. — «Был случай, когда у мужчины развивался острый коронарный синдром с угрозой перехода в инфаркт миокарда. Времени оставалось мало, а он ни в какую не соглашался. С разрешения жены и сына мы ввели пациенту седативное и отвезли в больницу. В приёмном отделении, когда он очнулся, возмущался, конечно, но это было необходимо, чтобы спасти ему жизнь».

Но иногда скорая всё же вынуждена уехать без оказания помощи — например, когда врачей не подпускают к больному по культурным или религиозным соображениям.

«Не пускают — звоним старшему врачу, фиксируем отказ и уезжаем. Это не нам помощь нужна, а им. Когда человек при смерти, ему некогда выбирать. А если начинается “хочу — не хочу”, значит, не так уж и плохо больному. Если хотят выбрать пол врача, то пусть вызывают частную службу. Мы работаем по экстренности, и для нас все пациенты одинаковы — будь то министр или бездомный. Мы не обслуживаем желания, мы спасаем жизни».

Шестой час вечера — разгар часа пик. Город погружается в плотный трафик, улицы забиты автомобилями, воздух наполнен сигналами. Накрапывает мелкий дождь. На экране планшета загорается новый тревожный вызов.

«Лёва, ДТП, выезжаем!», — громко сообщает врач фельдшеру.

Бригада немедленно отправляется на место происшествия. Однако быстро доехать не получается. Реанимобиль с включённой сиреной вынужден лавировать между рядами машин. Водитель начинает подавать сигналы, использовать громкоговоритель, чтобы расчистить путь.

«Направо! Налево! Поворачивайте!», — кричит он в рацию, обращаясь к другим участникам движения.

Большинство водителей старается уступить дорогу, но находятся и те, кто делает вид, будто не слышит сирену. В таких случаях сотрудники скорой обращаются к ним по номеру машины. Иногда кто-то из соседей подсказывает, что нужно перестроиться.

«От пробок мы страдаем очень сильно. Если есть затруднения, то, конечно, включаем сирену, и водители уступают. Другое дело, когда им просто некуда съехать: улицы перегружены, обочины заставлены. В условиях девятибалльных пробок или дорожных ремонтов мы вынуждены стоять в потоке, как все. Тогда ищем объездные маршруты, но это тоже занимает время. Иногда, чтобы добраться с одного конца города на другой, уходит от 40 минут до часа», — жалуется фельдшер.

Пока бригада пробирается через заторы, от диспетчера поступают уточнения: пьяный водитель сбил двух пешеходов. Ситуация требует немедленного вмешательства.

«Самые тяжёлые случаи — это в основном ДТП. Пострадавшие нередко находятся в критическом состоянии: сильное кровотечение, остановка сердца или дыхания. У нас есть всего 5–7 минут, чтобы вернуть человека к жизни. И порой именно эти минуты, потерянные в дороге, становятся причиной смерти пациента. Когда понимаешь, что можно было спасти, но время упущено, становится тяжело на душе. После смены всё прокручиваешь в голове и анализируешь, что мог бы сделать иначе и как избежать подобных случаев в будущем», — подчёркивает врач.

«Иногда скорую вызывают слишком поздно, когда человек уже умер, — добавляет фельдшер. — Последний такой случай был полгода назад — мужчина выпал с седьмого этажа, а близкие в надежде, что его ещё можно спасти, вызвали скорую. Когда мы приехали, у него уже не было ни дыхания, ни пульса. Даже если мы понимаем, что шансов нет, обязаны провести реанимационные мероприятия. Затем объясняем ситуацию родным, оформляем документы о констатации смерти и передаём их родственникам или участковому врачу».

Едва бригада добирается до перекрёстка, поступает новое сообщение по телефону.

«Пятая забрала, возвращайтесь!», — раздаётся голос в трубке.

Как объясняет Нуритдин Захидов, при массовых происшествиях с несколькими пострадавшими сразу задействуются две бригады. Но нередко одна из них оказывается на месте быстрее, и вторая, как в этом случае, оказывается уже «лишней». С момента поступления сигнала до прибытия на место прошло 25 минут. Несмотря на то, что скорая проезжала на красный свет, выезжала на встречную полосу и превышала скорость, обогнать пробке ей не удалось.

«Штрафы за проезд на красный свет спецмашинам приходят автоматически, так как фиксируются системой как нарушение. Однако при наличии подтверждённого вызова и включённых спецсигналов они аннулируются — это отлажено совместно с ГАИ», — объяснил замдиректора центра Нозимжон Далибаев.

С 1 января 2025 года ввели новые госномера для машин экстренных служб. Они будут автоматически распознаваться как спецтранспорт и не будут получать штрафы за проезд на красный свет или другие нарушения, совершённые по экстренной необходимости. Все такие автомобили внесут в специальную базу ГУОБДД, а система сама будет отслеживать, скорая это, милиция или МЧС. Кроме того, по закону теперь штрафуют и тех водителей, кто не уступает дорогу машине с включённой сиреной и маячками.

Пятый вызов поступает почти сразу после предыдущего — на часах половина восьмого. Сообщение тревожное: тяжёлая травма на стройке. Реанимобиль с включённой сиреной мчится по улицам города. Медики готовятся к экстренному сценарию: потребуется обезболивание и инфузионная терапия — возможно, переломы и травматический шок.

Когда бригада прибывает на место, ситуация полностью подтверждается. Пострадавший — молодой мужчина. Он лежит на земле в окружении толпы перепуганных рабочих. Люди сбились в кучу, суетятся и пытаются описать врачам произошедшее. В таких условиях особенно важно сохранять хладнокровие: бригада быстро просит людей отойти и создаёт пространство для работы.

«Больше всего не люблю, когда мешают работать, — признаётся врач. — Собирается толпа, и все начинают учить нас, что делать: “Давайте быстрее!”, “Зачем вы возитесь, везите уже в больницу!” Люди не понимают, что сначала нужно оказать первую помощь на месте и стабилизировать состояние пациента. Скорая — это не такси. Нельзя просто посадить человека в машину и поехать, рискуя его жизнью по дороге».

На мужчину упал тяжёлый стеклопакет. К счастью, не на голову — это и спасло ему жизнь. Врач диагностирует переломы обеих бедренных костей и правой руки, большую кровопотерю, травматический болевой шок. Давление критически низкое, 80 на 40.

Сначала вводят фентанил внутривенно для снятия болевого синдрома. Параллельно запускается капельница с физраствором — чтобы восполнить объём циркулирующей крови и не допустить углубления шока. Медики стараются как можно быстрее стабилизировать состояние больного и фиксируют его тело, чтобы максимально обездвижить повреждённые конечности и не усилить внутреннее кровотечение.

Постепенно давление удаётся привести в норму — 110 на 70, пульс выравнивается, признаки шока отступают. Мужчину аккуратно загружают в реанимобиль и везут в Республиканский научный центр экстренной медицинской помощи (16-я Гор больница), заранее предупредив приёмное отделение. Пациента уже ждут.

«Больше всего трудностей вызывают ситуации, когда пострадавших сразу несколько. Прохожие и родственники потерпевших начинают дёргать нас с просьбой осмотреть сначала их или их близких. Нам в этот момент нужно быстро определить, кому помощь нужна в первую очередь. Когда вокруг толпа, крики и паника, двум медработникам справиться крайне сложно. В таких ситуациях зовём на помощь ещё одну бригаду», — признаётся Колмаков.

Пострадавший доставлен в стационар в тяжёлом, но стабильном состоянии — и это главное. По дороге к машине врач и фельдшер вслух размышляют о безграмотности населения в вопросах оказания первой помощи.

«Люди помочь хотят, а получается наоборот… Однажды нас вызвали к женщине, пострадавшей в аварии. Пока ехала скорая, прохожие вытащили пострадавшую из машины и уложили на спину. В итоге она захлебнулась рвотными массами и умерла. Если бы её положили на левый бок, как положено, — всё бы вытекало наружу и она смогла бы дышать. Часто начинают делать непрямой массаж сердца, хотя у человека пульс и дыхание в порядке. Или пытаются поднять пострадавшего с подозрением на перелом позвоночника, когда любое лишнее движение может усугубить травму. Всё это — от незнания. Хотя это элементарные вещи, от которых порой зависит жизнь человека».

Нуритдин Захидов и Лев Колмаков считают, что такие знания нужно обязательно внедрять в школьную программу и привлекать к обучению самих работников скорой.

«Это несложно: просто объяснить, как сориентироваться, какую помощь можно оказать до приезда медиков. Элементарные вещи — поднялось давление или температура — можно решить и без вызова скорой. Если человек подготовлен, он сам справится. А значит, кто-то другой в этот момент вовремя получит помощь, которая действительно нужна», — заключает фельдшер.

Поскольку на последнем вызове был пациент с открытой раной, после возвращения на подстанцию санитарка тщательно моет салон. В работу включается и фельдшер. Специальным дезраствором они протирают носилки, стены и поручни, обрабатывают все поверхности, к которым прикасались. Всё убрано, и машина снова готова к выезду.

На часах девять с небольшим ночи. После двенадцати часов на ногах члены бригады возвращаются на подстанцию — немного уставшие и молчаливые. Для стороннего наблюдателя этот день может показаться как сцена из боевика: сирены, кровь, экстренные решения, спасённые жизни. Но для членов бригады — это обычный день.

За годы работы Захидов и Колмаков сталкивались с самыми разными ситуациями: принимали роды на дому, реанимировали пациентов на улицах, оказывали помощь при массовых отравлениях. Каждый случай запомнился по-своему, но они привыкли воспринимать их спокойно — иначе в этой профессии не выжить.

«Когда только пришёл в скорую было трудно видеть боль, страдания, смерть. Сначала всё пропускаешь через себя. Но один тяжёлый случай сменяется другим, и предыдущий постепенно стирается из памяти. Полностью привыкнуть к моральной нагрузке нельзя, но со временем учишься отключать эмоции и концентрироваться только на работе», — признаётся Лев Колмаков.

В среднем за 24-часовую смену бригада успевает отработать 15-20 вызовов. Иногда на подстанции медики могут прождать нового вызова по 20-30 минут, а иногда — работают весь день почти без перерывов. После суток дежурства впереди ждёт пара дней отдыха. Хотя слово «отдых» тут условное: многие остаются на подмены, участвуют в обучении, или просто не могут по-настоящему отдохнуть, зная, что где-то кто-то снова нуждается в помощи.

«Скорая — это как болезнь, в хорошем смысле. Чтобы работать в службе 103, нужно ей “заболеть”. Здоровые люди тут надолго не задерживаются: приходят, пробуют — и уходят. А кто по-настоящему “заболел” своей работой, уже не может бросить, — улыбается врач. — Мне, например, не по душе сидеть в кабинете в чистом халате. Я — полевой работник. Мне важно быстро приехать, оценить ситуацию, оказать первую помощь и решить судьбу больного. Это драйв. Когда видишь тяжёлого пациента, то забываешь обо всём, даже о собственных болячках. Остаётся только одно: спасать».

Восстановить силы и ум медработникам помогают прогулки на свежем воздухе, музыка, фильмы и спорт. Но самым ценным и эффективным “лекарством” становится осознание того, что они смогли помочь, признаются сотрудники скорой.

«Когда видишь, что человек остался жив благодаря твоим действиям, уходит вся усталость. И, конечно, когда люди благодарят — это всегда очень приятно, особенно когда “спасибо” исходит от пациентов. Значит, им действительно стало хорошо, и вместе с этим становится хорошо на душе у тебя самого. Это даёт силы продолжать», — говорит Нуритдин Захидов.

«Человечность, доброта, умение понимать пациента и, конечно, желание помочь — это самое главное в нашей работе. Реакция людей бывает разной: кто-то встречает с благодарностью, а кто-то — с криками, упрёками, иногда даже с кулаками. Но мы понимаем: это эмоции. Люди переживают за своих близких и наша задача — сделать всё возможное, чтобы их спасти. — добавляет фельдшер Лев Колмаков, — Но иногда хочется простого понимания, что это человеческий труд, что мы не всемогущи. Волшебство существует, но не настолько. И мы такие же живые люди. А ещё — чтобы каждый, кто это прочитает, больше берёг своё здоровье и меньше нуждался в нас».